Немного не по теме:
Достоевский смотрел сквозь время
"Не будет у России, и никогда
еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных
врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит,
а Европа согласится признать их освобожденными! Начнут же они, по
освобождении, свою новую жизнь именно с того, что выпросят у Европы, у
Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и
хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в
защиту от России это и сделают.
Начнут они непременно с того, что
внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что
России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от
властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством
европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их
тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой
Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и
варварскому великорусскому племени".
Может, целое столетие, или
еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться
властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими
государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и
интриговать против нее.
О, я не говорю про отдельные лица: будут
такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для
них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком
меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже
политическому гонению.
Особенно приятно будет для освобожденных
славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные,
способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия -
страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской
крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.
У них,
конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление,
парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это
чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в
парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что
после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (...страну
по вкусу...) и составилось новое из либерального большинства и что
какой-нибудь ихний (...фамилию по вкусу...) согласился наконец принять
портфель президента совета министров.
России надо серьезно
приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением
ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими
формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут
пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть
что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском
призвании в среде человечества...
Разумеется, в минуту
какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за
помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас
Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они
всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что
Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что
если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный
магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем
сдерживает их целость и единство".
Ф. М. Достоевский. Дневник писателя, сентябрь-декабрь 1877 г.